Во имя Долга (СИ) - Страница 9

— Погоди, — он насмешливо хмыкнул. — Я правильно понял, что если я тебя сейчас изнасилую, ты станешь человеком?

— Ну… с некоторыми оговорками, наверное, да. И я понятия не имею, как это отразится на мне, потому что… не имею понятия! — обречённо выдохнула я.

Я действительно не знала, что будет с организмом, если он мутирует в стабильную структуру вроде человеческого тела.

— Я хренею с вашей физиологии, — заявил землянин, качнув головой, и залил пластырем из баллончика рану на локте. Потом, окинув меня взглядом, взял какую-то не то салфетку с резким стерильным запахом, присел рядом и пальцами цепко ухватил мой подбородок, чуть поворачивая голову.

— Что ты делаешь? — напряжённо уточнила я.

Очень мне не понравились его слова про «изнасилую». У нас очень редко мужчины совершали подобные действия: обмен жидкостями тела — довольно ответственное решение, и доставляет массу неприятностей обоим партнёрам, а предотвратить его при таком контакте практически невозможно. Совершить подобное мог только полный псих; чего нельзя сказать о людях, у которых это преступление являлось довольно распространённым. И в настоящий момент от Зуева я могла ждать чего угодно вплоть до этого.

— Кровь останавливаю, — лаконично пояснил он. — Да не дёргайся ты так, не трону я тебя, больно надо. Я, знаешь ли, предпочитаю в постели женщин, которым моя компания доставляет удовольствие. Это гораздо сильнее тешит моё самолюбие и поднимает самооценку, чем причинение боли извивающейся и вопящей особе, — ухмыльнулся мужчина.

— Ты шутишь, или действительно есть опыт для сравнения? — уточнила я. Он одарил меня долгим и странным тяжёлым взглядом и вновь усмехнулся, только на этот раз как-то очень недобро.

— Ты точно уверена, что хочешь знать ответ на этот вопрос? Вот и умница, — кивнул Зуев, когда я медленно отрицательно качнула головой. Действительно, зачем мне знать, сколько крови и грязи на руках этого типа? Что они есть — я сейчас уже совершенно не сомневалась. Так разве мне станет легче, если я узнаю точную цифру? — Один весьма неоднозначный персонаж нашей истории сказал популярную фразу, ставшую в итоге почти хрестоматийной; правда, там не совсем про разведку, но про структуру довольно близкую, — задумчиво проговорил Зуев, продолжая аккуратными едва ощутимыми прикосновениями стирать кровь с моей шеи и подбородка. — Так вот, у разведчика должна быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки. Последнее утверждение всегда казалось мне сомнительным; не для белых перчаток наша служба. Или ты не согласна?

— Я о подобном никогда не задумывалась, — немного нервно огрызнулась я. Закончив с обтираниями, майор намазал мне висок, скулу и подбородок какой-то прозрачной желтоватой мазью со слабым непонятным запахом. — Ты странно себя ведёшь; оказываешь вот первую помощь. Может, ты меня ещё и развяжешь? — уточнила я.

— Может, и развяжу; зависит от твоего поведения, — хмыкнул мужчина. — Всё равно тебе бежать некуда. Это вас так от радиации вашей что ли раскорячило? — резко сменил тему он, и я не сразу сообразила, о чём речь.

— Изначально — да, но это был не эволюционный процесс, а рукотворный, когда начались многочисленные случайные мутации и вместе с ними поехала рождаемость. Мы пытались выжить, — пояснила я. И только тут, наконец, осознала все его слова и вытаращилась на собеседника с испугом. Кажется, вырубивший меня удар здорово повредил мозги, раз они стали так медленно соображать… — Откуда ты знаешь про радиацию? И про то, что я не человек?

Он презрительно фыркнул в ответ, вновь присаживаясь напротив меня на край стола.

— Велика тайна. Я про вас вообще много знаю; хотя вот про эту настройку генома не слышал, но это не моя сфера деятельности.

— И… давно? — с замиранием сердца уточнила я. Зуев изобразил свою самую мерзкую глумливую усмешку и ответил, окончательно меня добивая.

— Что ты засланка, знал с самого начала, остальное выяснилось в процессе. Так что поздравляю, всё это время ты самозабвенно и увлечённо работала на нас. Не только последние пять лет, но с момента своего внедрения.

— Что значит — работала на вас?

— То и значит. Исправно и очень аккуратно отправляла своим то, что мы желали им слить, искренне веря, что это героически добытая тобой у безалаберного майора стратегически важная информация. И ты, и все твои двадцать три товарища после той первой операции в НИИ «Геном» находятся под нашей неусыпной опекой. Те, что пасутся в разных научных учреждениях — на своих местах, а ты очень удачно внедрилась на один из секретных объектов нашего родного ФРУ, и моё начальство решило, что тебя я должен опекать лично. Как думаешь, твоё командование там, дома, поверит, что дезу ты им сливала ненамеренно? — насмешливо уточнил он.

— Это… предательство, — шёпотом выдохнула я, пытаясь махом задавить поднявшиеся во мне эмоции, чтобы не захлебнуться в позорной истерике.

— Вообще, это по принятой терминологии называется «оперативная игра», — пожал плечами он. — Хотя лично мне больше нравится красивое слово на одном из старых земных языков — «функшпиль», «радиоигра». Тоже, в общем, древний и полезный приём, что называется — классика. А есть более поздний — «оперативный визит», или «игра в куклы» по аналогии. Это когда противник, эвакуируя своего агента, получает даже не перевербованного оперативника, а нашего человечка, очень качественно под него замаскированного и имеющего его слепок памяти. Что-то выражение лица у тебя стало кислое. Не ожидала? — в наигранном удивлении вскинул брови мужчина. — А это, между прочим, учебник и классика нашей разведшколы. Так что утешься, это не лично твой провал, а провал всей вашей разведки. Мне вообще непонятно, на что вы так самоуверенно рассчитывали, пытаясь с нами играть. Впрочем, это вопрос не к тебе; но за просчёты командования всегда расплачиваются рядовые.